Алыча перестала быть кислой
Из далёкой щемящей тоски
Улыбаются гроздьями вишни
Ржавый гвоздь из пробитой доски
Старый дом бесконечно целебен
Из развалин, чихающих пыль
Распустил крылья кованый лебедь
Дом чужую вину искупил
Из живущих осталась черешня
А других не осталось совсем
Я судьбой наизнанку повешен
Между прошлым и небытием
Столб кривой из столетнего лета
Рвётся ввысь телефонная трель
Голос детский забытого века
